Изложу некоторые (знаю, что спорные) соображения о роли учителя в современном обществе. 

Все мы прекрасно помним наших школьных учителей и довольно хорошо (хоть и в меньшей мере) университетских преподавателей. Причем помним всю жизнь. И в 50, в 60 и 70 лет мы ярко представляем картины школьной и студенческой жизни. Помним, что сказала нам Вера Петровна на выпускном экзамене и как похвалил профессор Велигорский за поставленный опыт. Но, дерзну высказать предположение, наши учителя в первую очередь являются для нас фигурами нормативной силы и воспринимаются, почти как объекты неживой природы. За редким исключением  мы им не сочувствуем и не сопереживаем, то есть не воспринимаем их как личностей.

Причины две. Первая уже называлась: они для нас являются своего рода гражданскими полицейскими, то есть устанавливают правила игры и стого наказывают за их несоблюдение. Правила, конечно, не их, а общества. Но школьникам этого не понять, поскольку именно учителя выступают трансляторами общественных установок. Вторая - в отношниях учитель - ученик реализуется конфликт поколений. Именно поэтому мы взахлеб вспоминаем странности, промахи и глупости наших учителей. Так мы самоутверждаемся как новое поколение, берем верх над поколением отцов.

В советское время отношение к учителю строилось на понимании (а у кого его не было - жестком стереотипе) его важной общественной роли. Учитель позиционировался как человек, создающий несомненное общественное благо - несущий знание и культурный код общества широким массам. Эти "массы" откликались не только на жесткую установку "партии и правительства", но и на ассоциацию фигуры учителя с социальными лифтами. Высокие результаты обучения были одним из главных условий получения хорошей зарплаты, передвижения из деревни в город, а из простого города в столицу. Даже те, кто эту связку никогда не проговаривал, чувствовали ее спиной. В этой обстановке почет, который оказывался учителю, имел объективное основание. Он выражался следующей формулой: "учитель работает на благо общества и открывает новые возможности для каждого из нас". Как правило, учителя трудились бескорыстно за рамками сетки уроков. Это вызывало соответствующий отклик в учениках - благодарность и уважение. 

Рыночная экономика и информационная революция изменили эту конструкцию.

Рыночная экономика понизила относительные заработки в секторе образования до уровня, который не совместим с сохранением атрибутов престижа. Преподаватели не могут позволить себе тот уровень потребления, который ассоциируется в обществе с профессиональным и личностным успехом. Из-за нехватки денег они оказались выключены из многих новых, в то числе тесно связанных с прогрессом, сфер жизни, таких как: заграничные путешествия, ежедневное пользование компьютером и Интернетом, посещение новых театральных постановок и вернисажей, поездки на конференции в другие города и страны. Проблемой стала даже покупка новых книг. Невозможность прилично одеться, пригласить знакомого на обед в кафе или загрузить из Интернета новый фильм постепенно вела к деградации круга общения преподавателей. Из уважаемых людей и носителей прогресса они начали превращаться в негласных отверженных. Сохранившиеся властные полномочия - ставить оценки и влиять на судьбу учеников - не будучи подкрепленными высоким общественным статусом, создали предпосылки для распространения всевозможных поборов с учеников (как для получения материальной выгоды, так и для создания видимости прежнего почета) и поведенческих практик, напоминающих дедовщину. Манипуляции, моральное давление на учеников и родителей, вымогательство и продажа оценок перестали быть исключительными явлениями.   
     
Коренным образом изменилась мотивация обучающихся. Хорошая работа в будущем перестала зависеть от результатов обучения, вернее, связь существенно ослабла. Административный ресурс, предпринимательские способности и коррупция сделали ее в общем случае нелинейной. Хотя среди отличников доля успешных людей по-прежнему заметно выше, чем среди троечников. Бывшие школьники все чаще стали попадать в вузы без цели приобрести ту или иную профессию. "Так хотели родители", "в другие вузы не прошел", "не идти же сразу после школы на работу" и "корочка все равно нужна" - эти мотивы приобрели устойчивые и весьма значимые сегменты в общем спектре целеполагания студентов. Процент ребят, по-настоящему заинтересованных в своей будущей профессии,   снижался, что не могло не отразиться на отношениях учитель - ученик. 

На эти отношения также наложились практики информационного общества. Студенты стали отказываться от чтения книг, полагая, что сведения, почерпнутые из Интернета, с лихвой восполнят посещение библиотеки. Подготовленные кафедрами списки рекомендованной литературы игнорировались, а главным источником знаний стала Википедия. Это, с одной стороны. С другой, отрыв основной массы преподавателей от мировой науки (который в эпоху Интернета отличники обнаруживают в два клика), привел к размыванию их профессионального авторитета в глазах студентов. Представления о личной свободе, воспринятые молодым поколением в период активной демократизации общества, и подкрепленные рекламными лозунгами "Ты этого достоин!" и "Оторвись по-полной!", разрушили дистанцию, отделяющую преподавателя от студента. Студенты чистосердечно поверили в свое право добиваться комфортных условий обучения здесь и сейчас. Опоздания, вход в аудиторию в верхней одежде, прием пищи во время занятий, "менеджмент" графика экзаменов - все это перестало быть частью представлений о личном достоинстве, а стало лишь предметом реализации собственных прав и успешного торга. Годы труда, потраченные преподавателем на освоение дисциплины, перестали быть общественым активом и признаваться в процессе сделки. Видимо, вклад в такую интерпретацию отношений внесли компьютерные игры. Выбирая оружие или маршрут следования своего героя, играющий всего лишь оперирует опциями. Если в данном коридоре его героя ждет снайпер, он закроется купленным за 100 жетонов щитом или бросится в другой коридор. Ничего личного, мэм.